1. Имя, фамилия: Чеслав Ватари
2. Социальное положение персонажа, должность, род занятий: Его Светлость герцог Эрвейский, лорд-регент
3. Дата рождения и возраст: 06.10.1836, 41 год
4. Внешность Рост: 6.2
Вес: 194
Телосложение: атлетическое, в меру развитое
Цвет волос: шатен
Цвет глаз: ледяной серый
Особые приметы: Большой шрам на правом плече и татуировка волка на левом, которая во времена регентства скрывается от посторонних глаз всеми возможными способами. Пожалуй, в особую примету можно внести и ледяной, тяжёлый взгляд серых глаз господина регента, который сложно забыть и почти невозможно выдержать.
5. Характер | цитата: |
| "Если ты смотришь в бездну, - бездна смотрит в тебя" (с) Ф. Ницше |
|
Вы когда-нибудь пробовали смотреть в колодец? Глубоко, темно и, вопреки всякому здравому смыслу, почему-то страшно. Так вот это про господина регента. А если ещё добавить взгляд серых глаз, способный пронизывать ледяным холодом и вгонять в жар одновременно, то сразу станет ясно, что держаться от герцога Эрвейского лучше подальше. Хотя бы в целях собственной безопасности. Это известно каждому при дворе и даже за его пределами. Кстати, о взгляде. Его невозможно выдержать. Хотя, тут всё зависит от желания самого господина регента. Если он захочет, вы будете стоять и смотреть на него во все глаза, не в силах оторваться, как распоследний беспомощный кролик, пока какой-то незримый удав вокруг вас не ослабит хватку. Конечно, это не магия. Это даже не гипноз. И вообще подобные сравнения с кроликами преувеличены, - Его Светлость не всемогущ. Но играть с ним в гляделки всё равно не нужно, - проиграете. К тому же, это крайне неприятно. Холодный взгляд всегда пугает и отталкивает, а если сюда же добавить непоколебимую тяжёлую волю, проявляющуюся в стальном сером отблеске, то картина и подавно вырисовывается мрачной. Личность господина регента вообще является для окружения тайной за семью печатями. Да и в самом деле, - ну зачем вам пытаться всмотреться в колодец? Что бы вы там себе ни думали, всё равно так никогда и не узнаете, что во тьме скрывается на самом деле. Может быть, ничего, а может - нечто, которое уже крадётся вверх, в вашу сторону, и в любой момент из темноты... Впрочем, нет смысла продолжать. Эта одиозная фигура всё равно не вызывает никакого желания пытаться в этом разобраться. Всё просто, - вы заглядываете в колодец и, поёжившись, спешно отходите в сторону, пытаясь забыть пугающую темноту и тихие всплески воды в глубине. После разговора с господином регентом вы, поёжившись, также спешно отходите в сторону, пытаясь поскорее сбросить с себя незримую тяжесть и забыть холодный взгляд, наводящий на мысли, что господин регент знаете о тебе всё, совсем всё и даже больше, такое, что... Да нет, действительно, лучше не продолжать. И так ясно, что Его Светлость нужно остерегаться. Хотя, тут всё же можно позволить небольшое дополнение. Дело в том, что так происходит только тогда, когда господин регент хочет, чтобы так происходило. А если он хочет, чтобы вы вдруг уверились, что собеседника теплее и милее не сыскать во всём Инайри... Вне всякого сомнения, вы уверитесь, можете даже не сомневаться, и будете уверены в этом до тех пор, пока Чеслав Ватари вновь не скользнёт по вам ледяным, словно бы равнодушным и в то же время пристальным серым взглядом или же вы не освободитесь от этого влияния, как минимум покинув одно с ним помещение. Да, тяжёлый человек этот господин Ватари. Тяжёлый и наверняка опасный. Кстати, ему крайне редко бывает необходимо внушать собеседнику теплоту и расположение. Положение позволяет не утруждать себя подобными инсинуациями, поэтому гораздо чаще вы будете натыкаться на первое, чем на второе. Однако, Его Светлость - великий мастер играть людьми как угодно, иногда такие контрасты даже развлекают его. Ну нет, в самом деле, вы даже не представляете, как может быть забавен человек, который всего секунду назад покрывался холодной испариной под давлением лорда-регента, а вот сейчас он вдруг впадает в некий ступор, явно не понимая, как же ледяные глаза с непроницаемым выражением на лице Его Светлости вдруг сменились тёплой улыбкой и... Нет, определённо, вы даже не представляете. Человек впадает в прострацию и испуганно замирает в ожидании, что же будет дальше, по какой причине это произошло и вообще не зная, что делать и как ему вести себя с такой внезапной сменой приоритетов. Но это всё от беса. От беса и от скуки. На самом деле господин регент вовсе не является злом в последней инстанции. Он просто более чем прекрасно разбирается в людях, в принципах их поведения, социальных повадках и... Ну, словом, более чем прекрасно разбирается и просто не упускает случая так или иначе этим воспользоваться. Кстати, при всей этой любви к играм с людьми, герцог никогда не был жестоким. Жёсткий, - да. Не терпящий прекословия, слабости, неумолимый в своих решениях, суровый. Опасный. Способный идти по головам и трупам. Считающий, что цель всегда оправдывает средства... Да, это всё про него. Но всё это не имеет никакого отношения к жестокости. Жестокость и упивание ею - это всё удел тщедушных моральных выродков, а он же просто живёт своей жизнью и делает своё дело. И, кстати говоря, судя по последнему десятку лет правления страной, делает его хорошо. А вероятное хождение по головам и трупам, - ну, так это всё издержки профессии, без этого никак. Не пойдёшь ты по чужой, - пойдут чужие по твоей, вот и вся математика. А в такой сфере, как управление, без математики никак. Пусть даже такой образной и относительной.
Состоящий в некотором роде из парадоксов и ярких контрастов, господин регент также обладает обострённым чувством справедливости. Его справедливость не мягкая и податливая, а жёсткая и холодная, как калёное железо, она не облачена в вышитые кружева, но от этого она не перестаёт быть справедливостью. Выше справедливости могут быть только цели, которые всегда оправдывают средства. Для чего-то высшего он с лёгкостью пожертвует низшим, даже при осознании подобной неправомерности. Цель всегда оправдывает средства, да. Справедливость - рангом ниже. Но при этом нужно делать всё возможное, чтобы средства для этих целей были как можно более справедливы и ни в коем случае не граничили с жестокостью. Что уж там говорить, Его Светлость - весьма странный господин. Что у него там на уме, - кто знает? Только если он сам или бог, в которого он наверняка не верит. Зачем он делает что-то так, а не иначе? Гадать бесполезно. Он всё равно никогда и никому ничего не объяснит. Ведь темноте колодца совершенно не важно, рассмотрите вы там в нём что-то или нет. А про самую тайную глубину можно и вовсе не беспокоиться - всё равно сверху её невозможно увидеть. Так что, не пытайтесь разгадать и понять господина регента. Ему, в принципе, всё равно, ведь ваши попытки заведомо провальны, но излишняя настойчивость мало кому понравится. А если господину регенту что-то не нравится... Нет, лучше прогневить бога, чем регента. Бога-то может быть и нет, а вот регент существует наверняка. И гнев его тоже вполне реален, хотя никогда и не выразится повышенным голосом или нервным взмахом руки. Нет, что вы, ни в коем случае, это всё замашки малохольных идиотов. Гнев господина регента вы и так почувствуете. Всей своей шкурой. Стоит ему только на секунду на вас взглянуть... Так что, не смотрите в бездну. Ведь она в этот момент смотрит в вас, и наверняка увидит гораздо больше вашего. Уж будьте уверены.
6. Знания и навыки. Всё то, что подобает особе соответствующего происхождения и социального положения. Однако, это не мешает господину регенту по вполне определённым причинам свободно ориентироваться в некоторых сферах простых профессий и тех направлений, которые более присущи черни, нежели представителям благородных кровей. Подобные умения в большинстве своём не афишируются окружению, и навряд ли кому-либо точно известно, каким мастерством и в какой мере обладает герцог. Также имеет некоторый опыт общения с многими видами техники, водит машину и прекрасно ездит верхом. А ещё наверняка никому неведомо, что герцог Эрвейский способен не только показать множество карточных фокусов или обыграть самого заядлого картёжника, но и дать фору любому шулеру Инайри.
7. Биография
Знатная кровь всегда накладывает на её носителя большую ответственность. Тяжёлую, гнетущую и не всегда посильную по возрасту. Вот и маленькому Чеславу было трудно жить под гнётом деспотичного отца семейства, путаясь во всех этих этикетах, обязательной необходимости соблюдать дурацкие правила именно так, а не иначе и вообще строить из себя того, кем на самом деле не являешься. Мама слушалась папу, сестра слушалась папу, слуги слушались папу... Все слушались папу! А Чеслав наверное был настоящим сыном своего отца, раз сам слушаться его наотрез отказывался. Да и какое там послушание, когда голова начинала кружиться от одних только мыслей об отважных пиратах, о дальних странствиях, о покорении неба и земли, о невероятных приключениях и... Ну да, вот так всегда, стоит только подобраться к самому интересному, как вдруг случайно открываешь глаза и видишь перед собой край кровати с балдахином и выглядывающую из-за двери служанку, отправленную сюда отцом с целью сообщить маленькому Чеславу, что сегодня на обед приезжают какие-то там дальние родственники и нужно обязательно показаться им с самой лучшей, самой воспитанной своей стороны и вообще пора уже одеваться. Нет, такая жизнь никуда не годится. Нужно как-то решать эти проблемы. А проблемы юный Ватари всегда решал непоколебимо, бесстрашно и даже не помышляя о том, что из-за каких-то там возможных неприятностей можно поменять свои решения. И он решил. Решил, что пора сменить обстановку, охладить неуёмный деспотичный пыл папаши, показать ему, что у того никогда не получится подчинить себе сына, ну и всякое такое прочее. Да, такое решение вообще - одни сплошные плюсы! Ведь по ходу дела может открыться столько новых и чрезвычайно интересных обстоятельств... Наверное, он был очень похож на отца, гораздо больше кого-либо из семьи и уж тем более больше, чем думал сам. Странный парадокс, странный с одной стороны и столь очевидный - с другой. Но не об этом речь. На тайные сборы хватило одного дня. На следующий - все домашние сбивались с ног в тщетных попытках отыскать маленького Чеслава. А тот тем временем уже изрядно утомил свою небольшую лошадку, приближаясь к портовому городу в десятках миль от родного дома. Никто уже и не помнит, сколько лет было тогда мальчику. Вероятно, слишком много, чтобы он смог пережить это приключение, и слишком мало, чтобы пережить его пришлось более чем болезненно... Тогда он так и не вернулся. Вернулся он многим позже, когда формально его давно похоронили и перестали гадать, куда делся ребёнок. Осталась одна сестра, которая как нельзя сильно подходила под требования отца. Наверное, Чеслав и сам не думал, что детская шалость обернётся таким образом. Что затянется так надолго. Что выйдет таким боком. Что у него не получится вернуться скоро. Что... Словом, много этих самых "что", а где-то между ними - годы скитаний в местах, известных только ему самому. Он вернулся бы через несколько дней, быть может, даже раньше, сразу, как только стало бы ясно, что жизнь "там, за пределами", - совсем не то, что рисовалось в голове вечерами, пока он лежал в уютной кровати дома. Получил бы от отца взбучку, домашний арест и прочие досадные издержки, но в любом случае отделался бы несравнимо легко, гораздо легче, чем получилось в итоге. Однако, человек в состоянии лишь надеяться на исполнение собственных планов, в крайнем случае, прилагать к этому кое-какие усилия, но в целом... В целом, волю провидения никто не отменял. Может быть, это можно называть судьбой, злым роком или же просто случаем. Неважно. А ещё мир полон злых людей и среди них почти нет отважных пиратов и благородных разбойников. В большинстве случаев всё с точностью до наоборот, и в этом Чеславу довелось убедиться в полной мере. Он не любит вспоминать, почему не вернулся домой сразу, как только игра с побегом начала заходить слишком далеко. Гораздо важнее то, что у него получилось выжить, а всё, что не убивает, - делает нас сильнее. Словом, можно лишь догадываться, по каким далёким краям носило юного Ватари, но домой он вернулся уже без своей маленькой лошадки, став старше на несколько лет, значительно прибавив в росте и с совершенно изменёнными представлениями о мире. Он уже не мечтал об отважных пиратах и невероятных приключениях. Маленький Чеслав натерпелся ими вволю, и многие из них действительно были невероятнее некуда. По возвращении он знал гораздо больше прежнего. В том числе те вещи, которые вряд ли были бы ему известны, живи он всё это время дома. Например, он знал, что невероятность приключений зачастую бывает более чем негативной, а некоторые пираты торгуют живым детским товаром, переправляя его по морю в корабельных трюмах и содержа на голодном пайке из хлеба и воды два раза в день. Да что там говорить, несколько языков - и те он знал! Вот уж действительно, жизнь порой учит лучше любых учителей, и пути её при этом неисповедимы.
Поначалу семья не узнала его. Затем узнала, но не захотела признать. Сестра с новоиспечённым мужем особенно рьяно отстаивали эту позицию. А потом всё же пришлось, - когда тяжело больной к тому времени отец увидел в серых, так похолодевших за эти годы глазах сына что-то такое, что заставило его ясно понять, - этот человек больше никогда не будет никого слушаться. И этот человек пришёл за тем, что ему принадлежит. С опозданием, но пришёл, и он не уйдёт с пустыми руками. А ещё старый герцог увидел, что неизвестные учителя за эти годы сделали из сына то, что самому отцу семейства не удалось бы сделать собственноручно при всём желании, - они сделали из сына монолит. Нерушимый и при необходимости разрушающий. Отец остался доволен. Перечить никто не посмел, и через несколько месяцев в бумагах и в доме появился новый герцог Эрвейский. Действительно, наверное, именно "улица" сделала из Чеслава того, кем он стал являться. Переодеваясь в простую одежду, как пресловутый и небезызвестный лорд Дэвид Дэрри-Мойр, который, одевая тельняшку, становился Томом, герцог Ватари легко сливался с толпой простого люда, прекрасно зная, как следует вести себя в трактирах, портовых тавернах, грязных, нищенских улочках... В некотором роде это сыграло ему только на руку, особенно в период регентства. Как правитель, он всегда был в состоянии улавливать людские настроения и веяния из первых рук, выражаясь простым языком, держать нос по ветру, незримо направляя толпу, а не довольствоваться скупыми и до неузнаваемости искалеченными сведениями в отчётах. Он управлял. Он слышал. Он видел. Слышал и видел сам, вне зависимости от чужих столь ненавязчиво навязанных мнений и предрассудков. Народная мудрость гласит, что у любого правителя всегда есть те, кто выше, потому что эти последние сами управляют правителями, нашёптывая им то, что нужно. Господин регент же был свободен от всего этого мусора, и это всегда срабатывало только в его пользу. Потому как сложно что-то преподнести человеку в определённом свете, когда он всё уже видел в своём собственном. Естественно, такие вылазки были строжайшей тайной. Его Светлости приходилось только презрительно кривиться и мысленно ставить галочку о неблагонадёжности, читая отчётные уверения в определённых вещах, в то время как сам он не далее как вчера являлся непосредственным свидетелем совершенно обратных. Ну а потом было много событий, потому как дворцовая жизнь всегда тесно сопряжена с интригами, заговорами и прочими мероприятиями, столь необходимыми или же, напротив, противопоказанными управлению страны, которая со временем в той или иной степени стала принадлежать ему почти полностью, аккуратно и предусмотрительно схваченная и подвязанная со всех сторон. Театрализованные "выходы в люди" стали предприниматься реже, необходимости в них было всё меньше, но господин регент, способный, подобно хамелеону, при необходимости вольготно чувствовать себя в любой обстановке, по-прежнему может совершенно неузнаваемо появиться в одной из дешёвых городских таверн и распивать там дешёвый эль, смешивая с портовой руганью житейские разговоры и не упуская при этом ни одну деталь, которая там, в другой, дворцовой жизни, могла бы пригодиться. Тем временем у него как-то сам собой, неожиданно завязался роман с молодой служанкой. Чеслав Ватари уже давно перестал быть романтичным мальчиком, жизнь закалила его в совершенно обратном направлении, но при определённом подходе можно было бы сказать, что герцог Эрвейский любил её. Навряд ли он был теперь уже способен любить так, как любил бы тот самый давно забытый романтичный мальчик, но, опять же... Во всяком случае, незаконнорожденного ребёнка он признал без единого сомнения. Решения, принятые герцогом, вообще не обсуждались, даже им самим, - крайне редко, к тому же, ситуация была не критичной и его положение в обществе к тому времени позволяло спокойно плевать с высоты на любые скандалы и людские пересуды. Таким образом, незаконному сыну герцога было суждено стать признанным задолго до его рождения. Хотя, все последующие годы господин регент не особенно приобщал наследника к дворцовой жизни. По большому счёту, не видел особенной необходимости, да и времени было ещё предостаточно. Ребёнок спокойно рос и воспитывался в родовом замке в Эрве, периодически навещаемый отцом, большую часть времени погрязшем в дворцовых заботах и бесконечных делах. А потом случилось то, что по некоторым обстоятельствам можно было предугадать. В принципе, господин регент и предугадал, - он знал, что планируется покушение и как следствие - обязательная попытка отравить Его Светлость. Ему было известно большинство деталей заговора, он даже почти его раскрыл... Во всяком случае, сам господин регент остался жив, а вот мать его ребёнка по роковой случайности и недосмотру ответственных лиц заняла на небесах то место, которое готовили герцогу. Навряд ли можно утвеждать, что именно её смерть спасла Чеслава. Скорее, это было удручающее дополнение и при удачном раскладе всё обошлось бы без жертв вовсе, но в большинстве судьбоносных моментов располагает, как известно, вовсе не человек, и... О дальнейшей судьбе провинившихся ответственных лиц ничего не известно, о заговорщиках тоже мало было сказано вслух, но, зная господина регента, можно с уверенностью утверждать, что ни одно из вышеупомянутых лиц не осталось без своей порции герцогского внимания. Чеслав забрал сына в свою столичную резиденцию и, одним движением брови раз и навсегда обрезав попытки лишних разговоров по этому поводу, оставил его там на постоянном проживании. Да, герцог любил сына. Ввиду одних особенностей характера он бывал строгим и суровым родителем. Ввиду других, - мягким и уступчивым. Многогранная натура герцога вообще не предполагала возможность угадать, какой гранью повернётся она в следующий момент. Но сын, тем не менее, был вполне счастлив, во всяком случае, в этом был уверен сам Чеслав. К дружбе сына с принцем крови он отнёсся сначала равнодушно, затем настороженно, а потом и вовсе смирился с неизбежным. Конечно, у господина регента совершенно не было в планах расставаться со своим местом, занимаемым под солнцем, а это могло вызывать в дальнейшем необходимость прикладывать к такому сохранению определённые усилия. И далеко не факт, что подобные усилия всегда органично вписывались бы в дружбу его собственного наследника с наследником престола, но... Пока это, во всяком случае, не являлось главной проблемой, а разбираться с проблемами вообще лучше во время их поступления. Поэтому к дружбе мальчиков господин регент относился равнодушно, зная, что в случае необходимости он так же равнодушно сможет эту дружбу разорвать. Ну, почти равнодушно... Но возможным планам господина Ватари в любом случае не могло противостоять даже общекастальское землетрясение, что уж говорить про детскую дружбу мальчишек. Так или иначе, пока это не являлось проблемой. Дальнейшая жизнь являлась довольно размеренной и спокойной, - конечно, если можно называть размеренной и спокойной постоянное кипение дворцовой суматохи, наполненной интригами, заговорами и прочими мелкими шалостями. Господин регент в подавляющем большинстве случаев шёл на шаг впереди проблемы, поэтому вышеозначенные мероприятия действительно можно было с присущей ему доброй долей цинизма называть не иначе, как шалостями. А ещё он часто ловил себя на мысли, что Даниэль так не похож на него... Или как раз похож, просто никто не может знать, каким был бы сам герцог, если... Это приглушённое "если" и заставляло его зачастую слишком пристально следить за сыном, тщательно контролируя его возможные авантюры. Он хорошо помнил, как сам однажды не смог вернуться домой... И да, да, пусть лучше Даниэль будет похож на кого угодно, кроме самого герцога, чем ему доведётся пережить хоть сотую часть тех "невероятных приключений" совсем не из детских мечтаний, которые выпали на долю его отца. А в остальном всё будет хорошо. Уж лорд-регент, герцог Эрвейский, об этом позаботится.
8. Дополнительно Несколько лет из жизни Чеслава Ватари покрыты завесами мрака, и полное истинное положение вещей не может быть известно ни одной живой душе, кроме самого господина регента. По множеству причин, - вполне понятным и не очень, - он предпочитает об этом умалчивать, однако в любой момент герцог может показать очередную новую, неожиданную для окружающих сторону, и это никогда нельзя сбрасывать со счетов.
9. Планы на игру Господин регент никогда не рассказывает о своих планах, вполне достаточно того, что они известны ему самому. А они ему известны, уж в этом не сомневайтесь.
10. Контактные данные "Ну, люди в курсе" (с)
- участник сейчас на форуме